чтобы вам лучше понять, почему я сейчас тут:
Я стою под потоками горячей воды...
Где-то вдалеке звучит одна и та же мелодия... Deftones “Change” – если она чем-то болеет, то это надолго...
Хуже того, что она заставляет любить свои любимые песни и группы всех вокруг. И от этих привязок невозможно отделаться. Знаете, какая моя любимая группа? Nightwish, чтоб мне треснуть! А от Deftones “Change” мне не отвязаться в ближайшие недели. Винамп на рипите... Я отвез тебя домой, посадил на стекло, оторвал крылья и рассмелся...
Я оторвал твои крылья. Я смеялся. Я смотрел, как ты истекаешь кровью. Я наблюдал за проторенными дорожками твоих слез. Таких соленых и сладких одновременно, как твоя кровь...
Мы сходили с ума всместе. Я видел, как яд любви разъедает тебя изнутри, как наркотик бежит по венам, проникает в сердце, как оно учащает свой ход, передает в легкие, а затем в артерии и гонит по всему телу. Как ты выгибаешься от боли и наслаждения.
Я все это время был рядом. Ловил каждый твой стон, каждый вскрик. Каждый изгиб дороги под названием безответность...
Ты же знаешь, я должен был наблюдать. Я ведь для этого тебе и был нужен. Ты получаешь от этого неимоверное наслаждение. Когда кто-то, рядом, питается твоим страданием. Впитывает каждый аккорд боли. Я был твоими глазами, твоими ушами, твоим языком, мокрым и юрким, твоими пальцами. Я умирал вместе с тобой. Я был твоим носом. Я вдыхал запахи твоих воспоминаний. Слушал шелест моря. Ловил жадными губами капли крови и слез...
Дверь открывается медленно.
Сквозь пар видно лишь очертания тела...
Она останавливается в полуметре... может даже ближе.
Взгляд вверх. Глаза в глаза. Ненависть в ненавись. Любовь в любовь. Почти как прах к праху...
Водный поток разбивается о мою голову и плечи. Капли летят на ее волосы и голое тело, блестят на ресницах, как бриллианты.
Я протягиваю руку. Дотрагиваюсь до ее мокрого плеча. Моя вода смешивается с ее водой.
Я дрожу, хоть в ванне и тепло. Я знаю, что сейчас случится. Или мне только это кажется. Но зачем бы она пришла ко мне... сюда. В дом Ильи. В мою ванну. Я делаю шаг навстречу. Почти утонув в ее взгляде. Наклоняюсь к приоткрытым губам.
В этот момент раздается звонок в дверь.
Губы искривляются в усмешке. «У нас дома отключили горячую воду.... (тишина, пролетают секунды). Это я ему позвонила... я его позвала»
Зачем? Чтобы не случилось то, чего мы оба так хотим... то, чего никогда не будет.
Я выхожу из ванны.
Вернулся Илья. Чуточку отросшие волосы ниспадают блестящими прядями на сияющие глаза. Черная облегающая майка, бритые подмышки, мускулистое тело. Настоящий Арес – бог войны.
«Она в душе...» - говорю.
Он никак не реагирует. Идет на кухню. Джинсы-клеш. Босые ноги по теплым плиткам кафеля. Он стал одеваться так, как нам обоим нравится... ей и мне... мне потому что ей...
Берет спелый персик и усевшись на стол говорит: «Мы едем в Амстердам. Мне надоело делить тебя хоть с кем-нибудь. Для всех нас так будет лучше»
Она входит на кухню. Мокрая свежевымытая, в одном полотенце. Берет второй персик. И спрашивает таким спокойным голосом, будто бы ничего не случилось: «На весь август? Или дольше?»
«Как получится» - отвечает Илья.
«Прекрасно. Привези мне оттуда деревянные голландские туфельки, у меня 36 размер ноги»
Илья заинтересованно: «Правда? Такая маленькая? У меня 46 размер»
Она поднимает вверх ногу, кладет на стол рядом с Ильей. Он начинает с интересом рассматривать длинные пальчики, переплетение вен под кожей, выпирающие косточки лодыжек, изгиб пятки. Она улыбается, гладит его темные волосы, перебирает прядки, которые искрятся в лучах заходящего солнца. С ее волос вода капает ему на белую руку, капли стекают дальше и разбиваются на плиточном полу. Они похожи на любовников.
«Такая маленькая, прямо Золушка» - говорит он.
«Мне это все говорят!» - смеется она в ответ.
«Я тебе привезу самые симпатишные туфельки, а наш Лелио (он осекается – он сказал «наш»)... Юра поможет мне выбрать их для тебя»
«А вы не забыли спросить меня, хочу ли я ехать в Амстердам?» - спрашиваю я.
Они оборачиваются на мой голос, будто бы удивленные, что я рядом. У Ильи как всегда виноватый вид. Она же смотрит так, будто хочет сказать: «А тебя и спрашивать незачем!»
Илья растерян. Он все еще держит в руках ее ногу, но явно не знает, что делать. Не будь он геем, возможно она бы выбрала его, а не меня. Но он гей. И она не позволяет себе думать о нем, как о мужчине. Хотя они подходят друг другу намного лучше, чем она мне или я Илье...
Бывают же парадоксы в жизни. Они это прекрасно знают. Но молчат. До поры до времени.
«Солнышко, слушайся Иллюшку! Он дело говорит. Он знает, что для тебя лучше. Тем более, что я тоже так считаю. Лучше нам быть подальше друг от друга...»
Илья согласно кивает. Улыбается своей любящей улыбкой. Смотрит мне в глаза. Я не могу ему отказать. Мне нужен он. Я люблю его.
К тому же мои отношения с ней зашли в тупик. Мне нужен отдых. От нее, от Киева, от всего...
Рядом с ним....
«А ты? Что ты будешь делать, пока меня нет рядом? Как же ты без меня?» - спрашиваю ее.
Она смеется. В глазах искорки, которые передаются Илье, он улыбается. Он так прекрасен в золоте солнечных лучей, словно выплавлен из черного металла... Гибкий, сильный. Ударишь зазвенит... но и он плавится от ее улыбки. Я знаю, он ее любит. По-своему конечно. Как друга. Но он ее уже любит. И она его. Она ставит ногу на пол. Кусает персик. Он ложит руку ей на бедро. Она не одергивает его. Затем так заискивающе смотрит. Немного кокетливо, немного вызывающе. Так, как иногда смотрит на меня... смотрела раньше только на меня. Вздыхает, улыбаясь.
И говорит: «Ах. Элайджа! Была бы я парнем...»
Воздушный поцелуй, который он ловит как осенний листок гонимый по ветру, прикладывает к губам. Взгляд прикован к ее глазам, из которых льется радиоктивное излучение. Я видел изменения в тебе, будто бы у тебя никогда не было крыльев, и теперь ты чувствуешь себя живой... я дам тебе пистолет. Отстрели мне голову.
Я горю. Изнываю от ревности. Умираю с каждой секундой на этой кухне. Я вижу это зарождающееся нечто. Но не могу ничего изменить. А они... они упиваются моей болью.
Вдруг она делает то, чего уж я от нее никак не ожидал – она становится на цыпочки, тянется всем телом к нему, а он наклоняется в ответ. Она берет его голову в стальные тиски – так мужчины поступают с женщинами – и целует в губы. В губы, которые когда-то принадлежали мне и только мне. Она забирает часть моей жизнь. А Илья? Не отбирает ли он ее у меня. Мою возлюбленную. Мою девушку? Она явно доиминирует в этом адском поцелуе. И он отвечает ей, тает по капли стекая в ничто, во вселенский рай. Обнимает за плечи. За бедра. Я схожу с ума от вида этих твух слившихся воедино тел. Полотенце ползет вниз. Мне хочется кричать.
Он никогда не был таким со мной. Он всегда был старше опытнее, почему же ей позволяет верховодить?
Она проводит ногтями по его обнаженной руке и там остаются красные следы...
Меня ты никогда не царапала... кого угодно только не меня.
В моих руках ты таяла как айсберг в теплом течении. Почему? Почему меня никогда? Может это и есть любовь?
Она отрывается от него... она смеется. Заливается смехом. И он... Илья... тоже подхватывает этот детский смех, радостный, но надрывный, как песня умирающей птицы... она подпрыгивает вверх. Начинает пританцовывать. Шалтай-болтай сидел на стене, шалтай-болтай свалился во сне! Вся королевская конница и вся королевская рать не может Шалтая, не может болтай, Шалтая-болтая, болтая-шалтая вместе собрать...
Она хватает Илью... моего Илью за руки, и они вместе, пританцовывая носятся по всему дому с дикими воплями. Он хватает ее на руки, прыгает с ней в бассейн...
Вынырнув, он говорит ей: «идем я тебя одену, как парня»
Минут через десять музыку сменяют на шаффл оффспринга, Найтвиш, гарбейдж, кардиганс, Элвиса, Битлов, Дженис Джоплин, Тарантиномании, аэросмита и гуано эйпс...
Илья выходит из комнаты, а за ним по пятам идет 16-летний мальчик, невинный как Арман, и скромно так улыбается... «ну правда я прелесть?»
Когда-то давно, пару месяцев назад она мне сказала одну простую вещь: «с появлением человечества ад временно переселился на Землю» конечно же она в этот момент думала об умирающих от голода детях, об ужасах войны, о насилии, глупости, ограниченности, надменности, бедности, но я осознал всю полноту ее слов только теперь, видя этих двух рядом – мужчину в расцвете лет и сил – художника и его Дориана Грея, который и сам развратил к этому моменту не одного человека, сбив с пути истинного. Но глядя в эти невинные, наивные глаза, в которых лишь мельком проскакивало томасово «I’m in love with my lust», трудно было поверить в ее развращенность и испорченность, которую она мне демонстрировала (впрочем только на словах) не один месяц...
Чем заканчивается этот день… Она приносит мой загранпаспорт. Отдает его Илье… он уходит в посольство. Визы будут готовы уже через пару дней.
- Почему? – спрашиваю.
Она смотрит так пристально и долго. Изучающее. Улыбается. Грустно так улыбается. Царапает кончиком пальца бровь. Подергивает носиком, а потом добивает, глядя прямо в глаза:
- ты мне надоел.
Так говорят о погоде. О шмотках. О чем-то отвлеченном. Но не о людях…
Больше ни слова. Ни полслова. Она уходит. А ведь все было так хорошо. Почти хорошо.
Вернулся Илья… говорит: - вы в чем-то похожи, всегда хотите сидеть на двух стульях сразу… и вас жутко раздражает, если это делает кто-то другой. Она не станет тебя ни с кем делить. Так же как и ты ее или меня… или я тебя.
Это любовь. А любовь это война.
---------------
через пару дней она уехала из города. А мы остались. На неозначенный промежуток времени.
Я знал, что она приехала. Ждал, что позвонит. Пошлет смс… и-меил… что угодно…
Что я делал все это время? Не помню. Честно. Наверно потратил впустую.
--------------
буквально пару дней назад я встретил Аме. Она стояла с каким-то парнем в 100 шагах от моего дома и обнималась...
- это были записи с моего лаптопа...
там еще есть парочку - коллективный графоманский труд, написаный мною, Ильей и Аме... о том, как мы время летом проводили, но я не знаю, отсылать его или нет...
имеет ли смысл это, если она пару дней назад написала истинную правду о чувствах ко мне... да.
это так. она никогда меня не любила. она все это время страдала совсем по другому человеку, но всем говорила, что это я...
почему она так делала? "чтоб никто ей в душу не пролез" -строчки из песни Чижа... зачем ВСЕМ знать о ком дева плачет...
а потом она настолько увлеклась этой придуманной любовью, что разница между мной и тем, другим абсолютно стерлась... стала настолько призрачной...
хоть ни я ни кто либо другой так и не смогли ей заменить ее возлюбленного...
итак, жила была девочка, которая придумала любовь...
странно, а ведь это человек, не умеющий врать и не терпящий лжи.
бывают на свете пародоксы. впрочем она и не врала... просто недоговаривала...
"я стал удобоваримым символом твоей любви"
теперь меня отослали...
сегодня День Варенья у Ильи...
мы в Амстердаме...
кушаем креветочный коктейль под музыку Вивальди.
я начинаю новую жизнь - возможно поэтому решил распрощаться с легендами прошлого... поставить все точки над и...
ведь ты отпустила меня, Аме... Мае... соррор мистика?
tutto a te mi guida... ciao!
рядом со мной мой возлюбленный... возможно в первые дни нехватка и будет большой, но всокре ломка прекратится в дыму марихуаны, среди страстных ночей... коньяка и....
прощай, дождь.