тебе нужна была рука... смотри, я дал тебе две
Давно меня тут не было.
Даже как-то странно было возвратиться и увидеть сверкающий голубой цвет дневника…
В Киеве бархатный вечер, сумерки и небо, припорошенное облаками.
Из глазниц фонарей льется серебристый свет…
Я курю одну сигарету Капитана Сириуса Блека за другой…
Кашляю… и иной раз думаю, что скоро мне придет конец.
Я так устал от себя самого и от своей жизни, что хочется завыть.
Казалось бы взрослый человек…
Но нет, некоторые люди не вырастают…
Они сразу превращаются в стариков, не способных испытывать сильные эмоции, слишком уставшие для сильных эмоций.
Я курю одну сигарету за другой…
И смотрю в зеркало…
И вижу там бога…
Я знаю ответы на все свои вопросы.
Даже на те, на которые нет ответа…
Я…
Я думаю, значит, я существую
Я чувствую, значит, я живу…
Это была ночь.
Это был забор, и на заборе висел красный фонарь…
Я шел с человеком, чье имя не имеет значение для одних, а других заставляет содрогаться…
Для меня же это имя слишком болезненно, чтобы произнести его вслух.
Наверно, у каждого человека, который хоть чуточку жил и чувствовал, есть человек, воспоминания о котором причиняют муку.
Такой человек, отношения с которым были непоправимо испорчены глупостью, гордыней, комплексами, страхом и другими пороками, которыми богат наш внутренний мир…
Он шел и также как и я курил одну сигарету за другой…
А потом я увидел мальчика, совсем еще молоденького, под фонарем… он кого-то ждал и боязливо оглядывался вокруг, когда он заметил мой взгляд, он приосанился и стал вызывающим…
Я усмехнулся и указал своему спутнику на мальчишку…
- это мой брат, - был его ответ…
- так поздно ночью, - удивился я. – его могут обидеть…
- могут, но только с моего позволения и только за деньги.
Мой спутник стоял в тени, мальчишка его не видел, а я лишь с трудом мог разглядеть черточки лица, озаренные тлением окурка…
То, что он сказал, показалось мне чудовищным, и мне стало жаль мальчишку…
Конечно, у меня был Пьер, но в этом ребенке было нечто особенное, нечто что выделяло его среди остальных невольных жертв житейских обстоятельств…
Какая-то неукротимость, к которой примешивалась слабость. Такого приласкай и он укусит…
А еще его черты лица были так нежны…
Вы когда-нибудь смотрели на человека, мучимые желанием прикоснуться к его душе своей душой, пусть это будет лишь мгновение короткой жаркой летней ночи….
- отдай его мне, - вдруг сказал я. И тут же почувствовал – тот, кто стоял рядом, сжался как от удара… иногда желание прикоснуться к одной душе непоправимо ранит другую… сколько я могу ранить их – подумал я…
сколько? Сколько еще мучений предстоит нам пройти, прежде чем найти обитель спокойствия и счастья? Сколько?
Я подумал об Аме. У нас с ней всегда все было не в ладу… я подумал о других людях, которых отвергал раз за разом из страха быть отвергнутым… наконец я подумал о Майе…
- отдай его мне… (ведь ты мне стольким обязан – подумал я)…
он посмотрел на меня – черные глаза в черной вязи ночи…
- забирай, черт бы тебя побрал… забирай, но я не хочу тебя больше видеть…
(- ты всегда боялся красоты своего брата – подумал я… - всегда боялся того момента, когда другие станут его любить больше чем тебя, потому ты выбрал самый гнусный способ мести, и своего спасения… унизить мальчика, опустить его так низко, что любое сочувствие будет казаться жалостью, а жалость для него неприемлима, любовь будет походить на насмешку, а забота будет настолько непривычна, что будет противна… хорошо же ты постарался, друг мой… и все же я выбираю этого мальчика, а не тебя… ты не смог спастись от его очарования, даже на самом дне, он все же прекрасен в своей невинности… а Пьер? Пьер будет страдать. По крайней мере эту ночь)
- я не заплачу за него ни копейки…
- я бы и не просил – процедил он сквозь зубы…
- я хочу, чтобы он меня полюбил.
- вряд ли это возможно…
- я попытаюсь…
- отдать тебе его?
- нет. Я возьму его сам…
- бери… и убирайся из моей жизни!
Я сдвинулся с места…
Каждый шаг отдавался луной в опустевшей душе…
Я сделал свой выбор.
Пусть тысячу раз неправильный, но иногда надо уйти, чтобы жить дальше. Чтобы все было сначала…
Мальчишка был и вправду дерзкий, сразу же запросил цену, но я рассмеялся ему в лицо.
Он долго сопротивлялся, но я его силой тянул его к транспортному средству…
Он премило психовал, дергался и не хотел общаться…
Потом мы приехали домой и заснули в моей кровати.
Просто так. Без секса…
А потом мне приснился человек, который не должен был сниться…
И я отпустил мальчишку…
Больше мы не виделись…
Больше нет…
Но я часто думаю о нем. О его губах.
О его глазах.
О его теле…
О его душе, к которой я едва притронулся, не прикасаясь…
Я так скучаю по нем…
Так…
Грустно.
Очень грустно…
Где он теперь?
Куда уходят те люди, о которых думаешь: если я его отпущу, то умру от тоски…
Куда уходят люди, о которых думаешь: мы будем всегда…
Наверное есть такое место, где обитают все те, кто ушел, хотя и обещал этого не делать… они живы, просто их нет рядом с нами…
Они ходят по другим улицам, дыша тем же воздухом, они живут в ином мире…
Мире, чьей частью мог быть и ты, если бы они не ушли…
Но наверное, так надо.
Невозможно быть всегда вместе.
Всегда рядом.
Всегда любить и быть…
Всегда…
Разве доступно это нам?..
Сигарета за сигаретой, я исчезаю в дыме и меланхолии, навеянной Эммой…
Я…
Я не живу. Я существую.
Раньше все было наоборот…
Как глупо, не правда ли, брат мой?
Даже как-то странно было возвратиться и увидеть сверкающий голубой цвет дневника…
В Киеве бархатный вечер, сумерки и небо, припорошенное облаками.
Из глазниц фонарей льется серебристый свет…
Я курю одну сигарету Капитана Сириуса Блека за другой…
Кашляю… и иной раз думаю, что скоро мне придет конец.
Я так устал от себя самого и от своей жизни, что хочется завыть.
Казалось бы взрослый человек…
Но нет, некоторые люди не вырастают…
Они сразу превращаются в стариков, не способных испытывать сильные эмоции, слишком уставшие для сильных эмоций.
Я курю одну сигарету за другой…
И смотрю в зеркало…
И вижу там бога…
Я знаю ответы на все свои вопросы.
Даже на те, на которые нет ответа…
Я…
Я думаю, значит, я существую
Я чувствую, значит, я живу…
Это была ночь.
Это был забор, и на заборе висел красный фонарь…
Я шел с человеком, чье имя не имеет значение для одних, а других заставляет содрогаться…
Для меня же это имя слишком болезненно, чтобы произнести его вслух.
Наверно, у каждого человека, который хоть чуточку жил и чувствовал, есть человек, воспоминания о котором причиняют муку.
Такой человек, отношения с которым были непоправимо испорчены глупостью, гордыней, комплексами, страхом и другими пороками, которыми богат наш внутренний мир…
Он шел и также как и я курил одну сигарету за другой…
А потом я увидел мальчика, совсем еще молоденького, под фонарем… он кого-то ждал и боязливо оглядывался вокруг, когда он заметил мой взгляд, он приосанился и стал вызывающим…
Я усмехнулся и указал своему спутнику на мальчишку…
- это мой брат, - был его ответ…
- так поздно ночью, - удивился я. – его могут обидеть…
- могут, но только с моего позволения и только за деньги.
Мой спутник стоял в тени, мальчишка его не видел, а я лишь с трудом мог разглядеть черточки лица, озаренные тлением окурка…
То, что он сказал, показалось мне чудовищным, и мне стало жаль мальчишку…
Конечно, у меня был Пьер, но в этом ребенке было нечто особенное, нечто что выделяло его среди остальных невольных жертв житейских обстоятельств…
Какая-то неукротимость, к которой примешивалась слабость. Такого приласкай и он укусит…
А еще его черты лица были так нежны…
Вы когда-нибудь смотрели на человека, мучимые желанием прикоснуться к его душе своей душой, пусть это будет лишь мгновение короткой жаркой летней ночи….
- отдай его мне, - вдруг сказал я. И тут же почувствовал – тот, кто стоял рядом, сжался как от удара… иногда желание прикоснуться к одной душе непоправимо ранит другую… сколько я могу ранить их – подумал я…
сколько? Сколько еще мучений предстоит нам пройти, прежде чем найти обитель спокойствия и счастья? Сколько?
Я подумал об Аме. У нас с ней всегда все было не в ладу… я подумал о других людях, которых отвергал раз за разом из страха быть отвергнутым… наконец я подумал о Майе…
- отдай его мне… (ведь ты мне стольким обязан – подумал я)…
он посмотрел на меня – черные глаза в черной вязи ночи…
- забирай, черт бы тебя побрал… забирай, но я не хочу тебя больше видеть…
(- ты всегда боялся красоты своего брата – подумал я… - всегда боялся того момента, когда другие станут его любить больше чем тебя, потому ты выбрал самый гнусный способ мести, и своего спасения… унизить мальчика, опустить его так низко, что любое сочувствие будет казаться жалостью, а жалость для него неприемлима, любовь будет походить на насмешку, а забота будет настолько непривычна, что будет противна… хорошо же ты постарался, друг мой… и все же я выбираю этого мальчика, а не тебя… ты не смог спастись от его очарования, даже на самом дне, он все же прекрасен в своей невинности… а Пьер? Пьер будет страдать. По крайней мере эту ночь)
- я не заплачу за него ни копейки…
- я бы и не просил – процедил он сквозь зубы…
- я хочу, чтобы он меня полюбил.
- вряд ли это возможно…
- я попытаюсь…
- отдать тебе его?
- нет. Я возьму его сам…
- бери… и убирайся из моей жизни!
Я сдвинулся с места…
Каждый шаг отдавался луной в опустевшей душе…
Я сделал свой выбор.
Пусть тысячу раз неправильный, но иногда надо уйти, чтобы жить дальше. Чтобы все было сначала…
Мальчишка был и вправду дерзкий, сразу же запросил цену, но я рассмеялся ему в лицо.
Он долго сопротивлялся, но я его силой тянул его к транспортному средству…
Он премило психовал, дергался и не хотел общаться…
Потом мы приехали домой и заснули в моей кровати.
Просто так. Без секса…
А потом мне приснился человек, который не должен был сниться…
И я отпустил мальчишку…
Больше мы не виделись…
Больше нет…
Но я часто думаю о нем. О его губах.
О его глазах.
О его теле…
О его душе, к которой я едва притронулся, не прикасаясь…
Я так скучаю по нем…
Так…
Грустно.
Очень грустно…
Где он теперь?
Куда уходят те люди, о которых думаешь: если я его отпущу, то умру от тоски…
Куда уходят люди, о которых думаешь: мы будем всегда…
Наверное есть такое место, где обитают все те, кто ушел, хотя и обещал этого не делать… они живы, просто их нет рядом с нами…
Они ходят по другим улицам, дыша тем же воздухом, они живут в ином мире…
Мире, чьей частью мог быть и ты, если бы они не ушли…
Но наверное, так надо.
Невозможно быть всегда вместе.
Всегда рядом.
Всегда любить и быть…
Всегда…
Разве доступно это нам?..
Сигарета за сигаретой, я исчезаю в дыме и меланхолии, навеянной Эммой…
Я…
Я не живу. Я существую.
Раньше все было наоборот…
Как глупо, не правда ли, брат мой?